Мара Тамкович, польско-белорусская режиссерка, сценаристка, уже много лет не может поехать на родину в Беларусь. Она даже не могла приехать на похороны отца. Режим Лукашенко любого инакомыслящего может посадить в тюрьму. А потом использовать как заложника, пленного в переговорах с Западом. Последнее освобождение белорусских политзаключенных, о чем Трамп договорился с Лукашенко, — это надежда на перемены в Беларуси или очередная выгодная сделка минского диктатора?
Недавно, когда разворачивались российско-белорусские военные учения «Запад-2025», Польше пришлось закрыть границу. В то же время мы видим, что белорусы и поляки — это люди, которые хотят общаться, ездить друг к другу. Но, к сожалению, такая возможность есть не у всех. В том числе такой возможности нет у Мары Тамкович.
Мара Тамкович: Я перестала ездить в Беларусь в момент, когда вышел мой короткометражный фильм «В прямом эфире». Продюсером фильма выступила студия при Школе Вайды. Фильм концентрировался на задержании двух журналистов, ведущих стрим с протестов 2020 года, конкретно с Площади Перемен. Этот фильм был вдохновлен историей Екатерины Андреевой и Дарьи Чульцовой — журналисток, которые работали на телеканале «Белсат», впоследствии признанном в Беларуси «экстремистским формированием». Естественно, все материалы, связанные с этими событиями, сопряжены с риском для моей личной свободы.
То есть раньше вы могли поехать в Беларусь, а сейчас — нет? Не только вы, но и многие люди?
Мара Тамкович: Да, ситуация складывается так, что режим Лукашенко просто ограничивает право людей приехать на родную землю. Людей, которые не могут попасть в Беларусь, можно условно поделить на две группы:
- Те, кто уже столкнулся с конкретным преследованием, и понимают, что возвращение — это формально подтвержденное уголовное дело. Эти люди знают, как работает белорусская судебная система — и это практически равносильно существующему приговору.
- Другая группа — люди, как я, которым никогда не присылали повестку, но которые давно находятся за границей. Мы понимаем, что в силу нашей деятельности, публичности, высказываний, попадаем под целый ряд статей Уголовного кодекса Беларуси. И что, скорее всего, в случае попытки возвращения — нас ждет уголовное преследование.
Это ощутимое ограничение. Оно разрывает тебя с родиной. В моем случае — я не смогла поехать на похороны отца в 2022 году, потому что понимала, что это риск моей свободы. У меня семья, перед которой есть обязательства. Я думаю, что мои близкие не были бы счастливы, если бы я оказалась в тюрьме.
А как вы восприняли, когда Дональд Трамп и Меланья Трамп написали теплое послание Александру Лукашенко? Для них, вроде как, все нормально — они могут общаться, а их представители — ездить в Минск. Как вы это воспринимаете?
Мара Тамкович: Думаю, это стоит воспринимать как часть дипломатического процесса, частью которого стало освобождение части политзаключенных. Не думаю, что стоит фокусироваться на том, кто может поехать, а кто нет — как бы драматично это ни звучало на личном уровне.
А вы считаете, стоит ли вести переговоры в таком стиле, в каком ведет Трамп, — ради освобождения людей?
Мара Тамкович: Мне сложно ответить. У меня нет альтернативных решений. С одной стороны — кажется, что ситуация становится лучше: людей выпускают. С другой — параллельно с этим сажают новых. Если подвести итог — количество репрессий и «оттепелей» за последние месяцы не в пользу свободы: посадили больше, чем выпустили. Это — не столько освобождение, сколько обмен пленными на условиях режима Лукашенко.
Причем многих из этих людей, как вы сказали, высылают из страны, не давая возможности остаться.
Мара Тамкович: Да, это дополнительное наказание. Радость от освобождения должна быть осторожной. Из 52 человек, депортированных из Беларуси, ни у кого не было выбора, как поступить. Некоторых — просто вытолкнули. Это даже не помилование. Это принудительная депортация. Есть показательный случай: Николай Статкевич вышел из автобуса при попытке принудительной депортации. Но он оказался не дома, не на свободе. Это показывает, что режим не готов к диалогу.
То есть режим Лукашенко не освобождает, а убирает этих людей из страны?
Мара Тамкович: Да. Эти люди — носители иного видения будущего Беларуси. Но это не значит, что они «иностранные агенты». Это не про внешнюю повестку. Это про право выбирать будущее своей страны. Большинство из нас — людей, которые вынуждены были уехать, — долго выбирали. Все хотели быть в Беларуси, работать там, платить налоги, строить страну. Не разрушать — а строить. Но в другой ценностной системе. Теперь такие люди вытолкнуты за пределы страны. И они теперь платят налоги в других местах, работают на экономики других стран. Их интеллектуальный и человеческий потенциал утекает из Беларуси. Это потеря.
Виктор Корбут
Аудиоверсию интервью с Марой Тамкович слушайте в добавленном файле.