Учитывая, что Россия — явная угроза, вступление в ЕС могло бы быть сдерживающим фактором для действий Кремля в Грузии или в регионе в целом?
Саломе Зурабишвили: Совершенно очевидно, что даже если Европейский союз на этом этапе не обладает военной мощью, которую сейчас, как видно, он начинает формировать и укреплять, само по себе членство в этом сообществе, принадлежность к этой семье — тоже фактор безопасности. Ты принадлежишь к чему-то. Именно поэтому грузины с первого дня после обретения независимости стремились к вступлению в ЕС. И даже до этого всегда предпринимались попытки повернуться лицом к Европе, укрепить связи с ней. С 1991 года это стало абсолютно приоритетной задачей, закреплённой в нашей Конституции.
- Тбилиси уже давно стремится вступить в Евросоюз. Как бы вы описали нынешнее положение Грузии в этом долгом процессе расширения?
Саломе Зурабишвили: Это действительно был долгий путь — 30 лет. Он начался с первых шагов в рамках Восточного партнёрства, затем последовала ассоциация. Мы прошли все начальные стадии, и, на самом деле, этот путь к Европе в определённой степени ускорился благодаря войне в Украине и борьбе украинцев. Именно это дало возможность всем нам перейти к следующей стадии — получению статуса кандидата, который, возможно, пришлось бы ждать дольше, если бы не то, что мы шли этим путём втроём — Украина, Молдова и Грузия. Но теперь путь остановлен. Преднамеренно остановлен нынешней правящей партией в Грузии, которая после выборов 2024 года — таких же попыток фальсификации, как в Молдове (где это не удалось) — решила свернуть с курса европейской интеграции.
Вмешательство России в те выборы было масштабным, и у нас не было возможности защитить свои голоса. Сразу после этого правящая партия, весьма близкая, мягко говоря, к российским интересам, решила остановить движение в сторону Европейского союза. Именно это и стало причиной масштабных волнений в Грузии. Всё началось с выборов, но стало ещё мощнее, когда стало ясно, что европейский путь остановлен. Это продолжается до сих пор. Да, протесты не проходят каждый день с участием 200 тысяч человек, но они идут уже 306 дней, если я не ошибаюсь. И они будут продолжаться. Я могу с уверенностью сказать, что в ближайшие дни и недели протесты будут только усиливаться.
- Восточноевропейские страны давно указывали на Россию как на одну из угроз. Замечают ли сейчас западные страны и организации, такие как Европейский союз, что Россия — реальная угроза для демократии во всём мире?
Саломе Зурабишвили: Да, но слишком поздно. Потому что у нас был опыт ещё в 1992–1993 годах, когда Россия, будучи уже сформировавшейся страной, начала агрессию с использованием сепаратистских движений в Абхазии и Южной Осетии. Потом в 2008 году — тест военной агрессии, на которую не было должной реакции. Потом 2014-й — Крым. И 2022-й — полномасштабная агрессия России против Украины.
И теперь, когда Россия не может по-настоящему выиграть войну против Украины — за три с половиной года она не достигла стратегического успеха, — она тестирует что-то другое. И делает это, в том числе, в Грузии. В 2024 году Россия протестировала, как можно победить не военной агрессией, а гибридной — используя демократические инструменты вроде выборов, пропаганды, соцсетей, кибератак, колл-центров. Всё это было применено. И, как в 2008-м или ранее, в 1993-м, реакции на тест в Грузии опять не последовало.
Но теперь, я думаю, уже никто не требует от меня в парламенте доказательств российского вмешательства, в отличие от того, что было после выборов, когда я говорила о масштабной российской манипуляции, а мне отвечали: «А где доказательства?» Но таких прямых доказательств и не будет, потому что вмешательство происходит через множество разных методов. Это гибридная стратегия. Она почти сработала, но, я надеюсь, не сработает до конца. Мы должны выдержать. Эта стратегия не сработала в Молдове, не сработала в Румынии, но Россия будет пробовать снова, потому что это дешевле и эффективнее, чем война.
А если она проигрывает, то почти ничего не теряет, в отличие от войны, которая всегда дорого обходится. Думаю, что Европейский союз, который сейчас усиливает свои оборонные и военные возможности, должен также сосредоточиться на развитии своей «мягкой силы». Было бы парадоксом, если бы Россия оказалась эффективнее в мягкой силе, чем сам Евросоюз, ведь именно этим ЕС влиял за своими пределами — экономикой и культурными ценностями. А теперь всё это Россия обращает против нас и делает это весьма эффективно. Когда я говорю «мягкая сила», я имею в виду не военные инструменты.
- Какие меры можно предпринять, чтобы сдерживать Россию не только военными способами — может быть, через реформы, которые могла бы провести Грузия?
Саломе Зурабишвили: Никакие реформы невозможно провести, пока власть находится в режиме, который, скажем так, выполняет приказы Москвы. Этот режим не будет реализовывать путь реформ, по которому Грузия шла последние 30 лет. Пытаться вернуть его к этому уже поздно. Что нужно делать? Поддержать страну, поддержать народ, помочь в той борьбе, которую они должны вести сами.
Но и для всех нас важно развивать механизмы предотвращения манипуляций на следующих выборах. Мы к ним готовимся, мы их требуем, и нужно не допустить никаких фальсификаций. Я думаю, что странам ЕС необходимо активнее продвигать собственные ценности. У Запада лучшие пиарщики в мире, но они до сих пор не используются для политической борьбы и противодействия российской пропаганде, у которой огромные ресурсы.
СССР годами занимался этим, и нынешнее российское правительство прекрасно знает психологические приёмы давления и пропаганды. То, что Россия делает против Польши, Эстонии — дроны, кибератаки — это психологическое давление. Пока это не военная агрессия, возможно, ей и не станет, но это уже давление на ваше население. Мы должны реагировать и помогать людям защищаться от пропаганды. То, что я вижу в соцсетях — у вас, во Франции, США, в Грузии — это одни и те же нарративы, одна и та же российская пропаганда. Мы должны выработать общую стратегию.
Алексей Бурлаков