Вы приехали из Америки или, скажем, через Англию в Россию, когда вы только начинали. О чём вы тогда думали, что вы тогда видели и как это вообще выглядело раньше?
Билл Браудер: Я считал, что это был абсолютный, тотальный хаос и безумие. Система, советская коммунистическая система, была разрушена. Её заменили капитализмом, и это был дикий Запад, какого вы никогда не видели. Это была настоящая золотая лихорадка.
Это было одновременно захватывающе и страшно. В то время всё было криминализировано, но это была неорганизованная преступность, и тогда можно было избежать того, чтобы стать жертвой, просто не выделяясь. Если ты не ездил на дорогих машинах, не носил дорогих часов, не сидел в заметном офисе — ты мог работать относительно безопасно.
Но потом президентом стал Владимир Путин, и всё изменилось. Преступность из неорганизованной стала строго организованной. Обычно мафия находилась в одном месте, а правительство — в другом. Потом эти две структуры слились, и Владимир Путин стал главой мафии. А мафия — это и было правительство.
- Вы выбрали путь сосредоточенности на защите прав человека. В России до войны была не лучшая репутация в этой сфере. А как сейчас может эффективно работать акт Магнитского, когда война всё ещё продолжается, идёт уже четвёртый год? Может быть, сам закон уже устарел, его стоит обновлять, особенно с учётом того, что сейчас действует много новых санкций — двадцатый пакет уже на подходе. Есть люди, которые верят в эффективность санкций, и, насколько я понимаю, Европейский союз не готов в этом останавливаться.
Билл Браудер: Закон Магнитского служит очень конкретной цели — выявлять конкретных нарушителей прав человека и клептократов, называя их поимённо и наказывать их, и, по-моему, вряд ли кто-то скажет, что это плохая идея. Да, можно сказать, что нам нужно вводить санкции против ещё большего числа таких людей, но тот факт, что сейчас идёт война, — не делает этот закон неэффективным. Остановит ли он войну — нет! Если бы закон Магнитского можно было применять более агрессивно до начала вторжения Путина, он, возможно, подумал бы: «Окей, будут последствия, может, не стоит начинать войну». Но теперь ситуация иная. Поэтому, на мой взгляд, сейчас нужно сделать две вещи.
Во-первых, конфисковать 300 миллиардов долларов российских замороженных резервов. Во-вторых, заблокировать экспорт российской нефти. Если сделать эти две вещи — думаю, войну можно будет закончить. Надо устранить те проблемы, где санкции не работают.
А где они не работают? Во-первых, мы не вводим санкции против продажи российской нефти, а именно из-за неё Россия получает все свои деньги. Россия экспортирует нефть на сумму от 200 до 300 миллиардов долларов в год, и эти деньги идут на ведение войны в Украине. Хотим, чтобы они прекратили войну? Заберите у них эти деньги. Как забрать эти деньги? Надо наказать покупателей нефти. Надо прийти на девять нефтеперерабатывающих заводов в Китае, Индии, Турции и сказать им: «Вы либо работаете с нами, либо с Россией, но не с обоими».
- Вы сказали, что закон Магнитского сможет ударить в самое сердце режима Путина, если я правильно понял. Как именно?
Билл Браудер: Очень просто. В путинском режиме тысячи человек украли все деньги у государства России, а сам Путин в итоге получает долю в 50% от всех этих украденных денег. Поэтому если вы идёте против самых богатых людей — вы автоматически идёте против Владимира Путина. А лучший способ ударить по Путину — это ударить по его деньгам. Он ценит деньги больше, чем человеческую жизнь. И, кстати, он в ярости от этих санкций. Он настолько в ярости, что уже много лет делает мою персону приоритетом номер один. На саммите в Хельсинки в 2018 году с Дональдом Трампом, когда у него спросили, согласен ли он выдать США 12 агентов ГРУ, он ответил, что сделает это, если Америка передаст ему меня, Билла Браудера.
Я живу у него в голове бесплатно — из-за закона Магнитского. Закон Магнитского задевает его, как ничто другое. Он ценит деньги больше, чем человеческую жизнь. Я поставил его деньги под угрозу. Это очевидно. Это как игра в морской бой — мы попали точно в цель.
Как он думает, он умрёт? Он думает, что умрёт, если потеряет власть. Потому что если он потеряет власть — его повесят, как он сам вешал бы тех, кто потерял власть в Грузии и других странах. А значит, чтобы удержаться у власти, ему нужен внешний враг. А как ему иметь этого внешнего врага? Он должен быть в состоянии войны с Украиной. Именно поэтому я не верю в возможность прекращения огня. Потому что Путин воспринимает перемирие как смертельно опасную угрозу лично для себя.
-Где используют замороженные российские активы, циркулируют давно, но до сих пор так и не было реализовано. Вместо этого всё больше голосов склоняется в сторону усиления санкций. Почему так происходит? И как думаете вы, что на самом деле действует?
Билл Браудер: Потому что в европейской политике много трусливых людей. В конечном счёте эти деньги будут конфискованы. Необходимость — финансовая, моральная и политическая. Всё это определит результат, и деньги будут конфискованы. Но сейчас у власти много трусов. Я думаю, что именно финансовое давление в итоге разблокирует эти средства.
В Нидерландах — бюджетный кризис, и он привёл к досрочным выборам. Во Франции тот же сценарий — бюджетный кризис и снова выборы. В Великобритании сейчас тоже кризис бюджета. Просить людей лезть глубже в карман, когда США больше не финансируют войну, невозможно. А Европе нужно поддерживать Украину. Так откуда возьмутся деньги? Они возьмутся у Путина.
Алексей Бурлаков