Регион Центральной Азии состоит из пяти независимых государств, бывших республик СССР: Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана. В литературе встречается также термин «Средняя Азия», однако он менее точен. В советские времена под этим названием понимались четыре республики (все, кроме Казахстана).
На закате СССР республики региона фактически являлись зависимыми от России колониями и не чувствовали себя готовыми или способными к самостоятельному существованию. В отличие от Литвы, Латвии, Эстонии, Грузии или Украины они также поначалу не стремились к ослаблению связей с Москвой. За последние три десятилетия центральноазиатские «станы» – это слово происходит из персидского языка и означает просто «государство» – сумели построить достаточно эффективные политические системы, чтобы не только пережить трудный период трансформации, но и сохранить стабильность после последующих кризисов (самый серьёзный из них произошёл в январе 2022 г. в Казахстане, в то время как Таджикистан в 1992–1997 гг. прошёл через опыт гражданской войны).
Для России регион оставался важен как пространство её интеграционных инициатив, а также сфера соперничества и ограниченного сотрудничества с другими игроками – прежде всего с Китаем, но также и с Западом. Интеграционные инициативы позволяли России выступать в роли лидера группы государств, а присутствие среди них бывших республик Центральной Азии придавало этим проектам межконтинентальное, евразийское измерение. Однако привлекательность Москвы постоянно снижалась, о чём свидетельствует число государств-участников в инициированных и поддерживаемых ею организациях. В Содружество Независимых Государств (год основания – 1991) вступили 12 стран, в Организацию Договора о коллективной безопасности (1992 г.) – 9, в Евразийское экономическое сообщество (2000 г.) – 5, в Таможенный союз (2010 г.) – 3. Евразийский экономический союз, созданный в 2014 г., насчитывает 5 членов, в том числе 2 из Центральной Азии (Казахстан и Кыргызстан). Для внешнего мира значение региона по-прежнему определяется его сырьевым потенциалом – он располагает большими запасами нефти, природного газа и урана – а также транспортным: через него проходит альтернатива российскому маршруту между Китаем и Европой или Ближним Востоком. Регион важен также в контексте угроз, исходящих с глобального Юга, включая исламский фундаментализм.
Исторические и институциональные связи региона с Россией наиболее сильно проявлялись в двух сферах – политической и безопасности. До полномасштабной агрессии против Украины Москва оставалась для региона гарантом стабильности, что наглядно показала в январе 2022 года, вмешавшись в Казахстане в рамках организованной ad hoc миссии ОДКБ, что помогло взять под контроль беспорядки, вспыхнувшие в этой стране. В других сферах, особенно экономической, российское влияние уже давно эффективно уравновешивалось Китаем.
Государства региона отталкивал от России – и ослаблял её позиции – демонстрируемый Москвой по отношению к ним патернализм. На эту проблему указывали даже российские авторы, в том числе выдающийся востоковед, ныне покойный профессор Алексей Малашенко. В одной из своих книг он обратил внимание на низкий уровень дипломатов, направляемых в столицы Центральной Азии, которые не знали местных языков и культурных особенностей. Однако именно война заставила регион по-настоящему отдаляться от России.
Напав 24 февраля 2022 года на Украину, Россия отвергла основы постсоветской системы, включая суверенитет и территориальную целостность бывших советских республик. Это побудило государства Центральной Азии к беспрецедентно тесному сотрудничеству между собой, а также к поиску других партнёров – в том числе в рамках формата C5+, то есть «пять государств региона плюс внешний партнёр», например США или Южная Корея. Война и чувство угрозы – ведущие российские политики, в том числе Владимир Путин и Дмитрий Медведев, неоднократно ставили под сомнение легитимность казахстанской государственности и оспаривали право этой страны на нынешние границы – стали также катализатором патриотических настроений и усилили деколонизационный дискурс, идущий практически повсюду в регионе. В Казахстане, где знание русского языка остаётся повсеместным – на русском, впрочем, до сих пор можно объясниться во всём регионе, – появился, например, казахский дубляж к российским фильмам. Один из казахских политологов уже в 2024 году заметил, что Владимир Путин за два года войны сделал для развития казахской культуры и национальной идентичности больше, чем Нурсултан Назарбаев за несколько десятилетий своего правления. С этим трудно не согласиться.
Войцех Гурецки/iza