Можем ли мы сейчас систематизировать этот вопрос и понять, к чему движется Грузия? Движется ли она к Европе? Или Евросоюз поставил шлагбаум — пусть не стену, но паузу — и ждёт какого-то решающего шага?
Гела Васадзе: Евросоюз поставил не шлагбаум, а поставил на паузу этот процесс — и по вполне понятным причинам. Дело в том, что очень долгие годы и в рамках Восточного партнёрства, и в рамках евроинтеграции, куда двигались три страны — Украина, Молдова, Грузия, — Грузия реально была лидером. Если до 2012 года, в период Михаила Саакашвили, Грузия была лидером морально-идеологическим, то после 2012 года Грузия была лидером бюрократическим. Любая интеграция — это процедура.
Первые годы пребывания у власти «Грузинской мечты» — тогда ещё другой «Грузинской мечты» — важную роль играло то, кто был исполнителем. Там были прозападные аналитики, эксперты, специалисты, которые пришли в политику из оппозиции Саакашвили. Например, Алексей Петриашвили — министр по интеграции с Евросоюзом и НАТО, министр без портфеля, но с аппаратом. Они проделали огромную работу. Поэтому Грузия первой получила безвиз, первой заключила договор об ассоциации и соглашение о свободной торговле с ЕС.
И всё шло относительно хорошо, потому что мы здесь, в Грузии, прекрасно понимали, к чему всё движется. Из «Грузинской мечты» как исполнительской силы сначала были выжаты откровенные западники, а потом — их замена, так называемые эрзац-западники. Что такое «эрзац-западники»? Это девочки и мальчики, которые поработали в посольствах западных стран или международных организациях — профессионалы, но без политического веса.
Когда «Грузинская мечта» выжила и их, наступил 2022 год.
2022-й стал переломным. Единственный человек, который всё решает в Грузии, — Бидзина Иванишвили — решил, что в этой войне Россия обязательно победит. А если победит, значит, нельзя её раздражать. В этой логике Грузия начала марафонский забег от ЕС, от европейских ценностей, от евроинтеграции. Это выразилось в законах «бешеного принтера». Реально бешеного.
Фактически вся система была перестроена под российскую модель — и это модель не просто автократии, а почти тоталитарного государства. Законы в Грузии уже не автократические, а именно тоталитарные. В ЕС пожали плечами и сказали: так делать нельзя. Это произошло очень быстро — буквально за полгода. Да, Грузия успела получить статус кандидата. Но после этого Евросоюз сказал: если вы творите такое, мы не будем продолжать переговоры.
- Допустим, премьер-министр и представители «Грузинской мечты» часто говорят, что они не против вступления в ЕС, что они вообще за, но «делать для этого ничего не будем».
Гела Васадзе: Они не могут быть против вступления в ЕС хотя бы потому, что соответствующая статья есть в Конституции. Будучи госчиновником, быть против евроинтеграции — это фактически нарушение Конституции.
Поэтому они говорят иначе: «Мы — за другую Европу». Какая у них Европа? Венгрия.
Венгрия — образец Европы. Партия, которая долгое время позиционировала себя как социал-демократическая, левая, но при этом была и остаётся партией олигарха. Социальной демократии там не было.
Сегодня «Грузинская мечта» позиционирует себя как крайне правая, почти религиозная партия воинствующего христианства. И это тоже поза, это тоже игра.
Потому что убеждений у этих людей нет. Если бы были — можно было бы хотя бы уважать последовательность. Но верят они только в Мамону.
- И сейчас Европа тоже начинает менять правила. Например, правила трудоустройства грузин в Польше — они стали сложнее. Насколько я понимаю, в других странах тоже. Это реакция. Может ли из-за неё что-то измениться — например, новые «посадки» оппозиционеров или ужесточения правил для грузин?
Гела Васадзе: Политически активные граждане Грузии давно живут в режиме «картошки»: если осенью не уберут, весной обязательно посадят. Поэтому здесь особых вариантов не видно. У «Грузинской мечты» нет поля для манёвра. Единственная надежда — что процессы дезинфекции и внутренние изменения начнутся в самой Европе. Что вся Европа станет как Венгрия. И, конечно, у них огромные надежды на Трампа: что Трамп сделает великой не только Америку, но и «Грузинскую мечту».
Важно понимать ещё одну системную вещь: Иванишвили не строит государство. Он построил бизнес-корпорацию.
И это не фигура речи — это реально бизнес-корпорация со своими акционерами: мажоритарным — Бидзиной Иванишвили, миноритарными — его партнёрами. Есть менеджмент — и это часто те же госслужащие. Формальной иерархии нет, есть неформальная. Сам Иванишвили формально никто — почётный председатель партии. Но по сути — единственный человек, который принимает решения. Никто другой.
Алексей Бурлаков