Призыв и надписи «Нет войне!», желто-голубая ленточка на лацкане, цветы у памятника Леси Украинки, пацифистский знак на рюкзаке, антивоенный комментарий в фейсбуке – в путинской России всё становится поводом для ареста и обвинения в «дискредитации российской армии» и «лживой» в глазах властей, а на самом деле правдивой информации на тему агрессии России в Украине. За это людей сажают в тюрьму на длительные сроки. Тем не менее, антивоенное движение в России всё-таки есть.
Свобода слова и совести, проявления протестной гражданской активности против войны, политические репрессии, ситуация политзаключенных в современной России – такова была тематическая повестка встречи с экспертами и правозащитниками, организованной в Варшаве по инициативе Общества «Мемориал Польша» (Memorial Polska).
Я пригласила к микрофону одного из участников этой встречи – Юрия Джибладзе, специалиста в области международного права, учредителя и президента Центра развития демократии и прав человека.
- Начнем, может быть, с отсылки в 2011 год – достаточно крупных массовых протестов против фальсификации выборов, путинского режима. Можно ли сравнить ситуацию, масштабы сегодняшнего протестного движения с тем всплеском, который был больше 10 лет тому назад? И можно ли вообще провести какую-то параллель, если говорить о настроениях в (российском) обществе?
Юрий Джибладзе: Зима с 2011 на 2012 год – на улицы Москвы выходило больше 100 тысяч человек, несколько раз. Это такие довольно консервативные оценки, некоторые говорят и 200 тысяч. По крайне мере изнутри это казалось очень впечатляющим. Я был среди участников этих событий, вплоть до последней массовой демонстрации, которая была жестоко разогнана и после которой было открыто знаменитое «Болотное дело». Ну, масштабы несоизмеримые: сегодня никакое групповое выступление невозможно в России, никакие демонстрация, митинг или даже пикет. Поэтому, когда мы говорим об антивоенных протестах, это обычно действия одиночек. Их много, их тысячи, может быть, даже десятки тысяч по всей стране, не за один день, а за эти два года. Но это действия одиночек, не организованные в массовые протесты ровно потому, что с 2012 года именно в ответ на те массовые протесты, когда режим почувствовал, что есть угроза для него, он принял целый пакет, очень быстро, после возвращения Владимира Путина в Кремль, пакет репрессивных законов. Которые, в первую очередь, ограничивали свободу мирных собраний, а также свободу выражения мнений, и ужесточили законодательство о так называемом экстремизме, и целый ряд других законов. В том числе знаменитый закон об иностранных агентах был принят в том же 2012 году как реакция – тут слово «реакция» даже имеет два значения: реакция как действие в ответ на что-то, и реакция как консервативное ужесточающее изменение политическое режима. Вот наступил период реакции. Конечно, и до этого, на протяжении всех лет правления Путина с 2000 года происходила постоянная эволюция режима, но 2012 год – это важнейший этап в его превращении в сперва авторитарный, а сегодня можно вполне даже и говорить о диктаторском режиме.
- Какие Вы могли бы выделить основные формы антивоенного протеста сейчас в России?
Юрий Джибладзе: В первую очередь, это публичные высказывания людей, во-первых, с оценками действий российского государства в Украине, в отношении Украины. И во-вторых, это информация, распространение информации о том, что там происходит, в первую очередь, о тех военных преступлениях, которые совершает российская армия. Соответственно, формы этих высказываний бывают разные. Если это люди политически активные, из числа оппозиционеров или из числа правозащитных или других гражданских, неправительственных организаций, то они целенаправленно в своих выступлениях публичных где-то, или в своих социальных сетях рассказывают об этом и высказывают свою позицию, свое осуждение, так, например, как это делал Олег Орлов – сопредседатель Центра защиты прав человека «Мемориал» или Владимир Кара-Мурза, известный оппозиционный политик. Но в отношении тысяч людей, которые не являются политическими или общественными активистами, назовем их «обычные люди», это высказывания не специально сделанные для того, чтобы как с трибуны многим людям, чтобы попытаться на них влиять, а просто высказывания их мнения. В их личных социальных сетях. Иногда это могут быть маленькие аккаунты, у которых десятки подписчиков, но тем не менее, если человек там назвал войну войной, сказал, что это преступление, или поставил ссылку на какой-то видеоролик или другой ресурс, где описываются преступления в Буче или в Мариуполе, или другие важные моменты этой ужасной войны, то это тоже антивоенные действия. Но есть и действия (как таковые). Это второй тип. А действия бывают такие, когда россияне помогают украинцам. Как вы знаете, в России оказалось против своей воли чаще всего, 2-3 миллиона украинцев, депортированных или вынужденных в силу обстоятельств, под давлением российских властей – очень часто у них вообще не было никакого выбора в ситуации оккупации или на прифронтовой линии. Так они оказались на территории России. Многие из них в очень тяжелой ситуации, без средств к существованию, при очень слабой поддержке российских властей. Я имею в виду материальную, медицинскую, прочую, без работы и так далее. Просто им было бы очень сложно выживать, если бы не поддержка российских людей. И самое главное то, что огромная часть из этих депортированных украинцев, против своей воли оказавшихся в России, пытаются вернуться. А эти пути возвращения очень сложные. Через российско-украинскую границу это невозможно, естественно, и россияне организуют сети волонтерские, подпольные, неформальные по отправке этих людей, сбору денег на их выезд и помощь им в выезде сперва в Европу, а потом нередко и обратно в Украину.
- Роль международной общественности, помощь репрессированным как Вы оцениваете?
Юрий Джибладзе: Вообще информация о том, что в России довольно много людей – когда я говорю о тысячах, это только верхушка айсберга. Потому что о многих случаях мы просто не знаем. Сегодня в ситуации информационного контроля и цензуры в России, когда мы даже о некоторых судебных делах не знаем, они закрытые дела, где людей обвиняют в оправдании терроризма или государственной измене за их антивоенную позицию или действия – это большое количество людей. Конечно, не большинство россиян, но речь, я думаю, идет о миллионах, которые не согласны с этой войной, а из них десятки и сотни тысяч что-то говорят или делают против войны, несмотря на страшные риски. Поэтому важно доносить эту информацию, чтобы об этом знали и поляки, и жители других стран Европы, и политики, потому что это важные союзники в борьбе против войны, против агрессии, за освобождение Украины и за изменение российского режима. И поэтому, благодаря таким встречам, которые организует польский «Мемориал», или другие польские организации, нам очень важно доносить эту информацию до обществ в Европе, до политиков в Европе и до международных организаций, чтобы была поддержка. И моральная и политическая, и поддержка в том числе материальная для адвокатов, для семей и для релоцированных организаций. Потому что те организации российские, которые вынуждены были уехать, они продолжают работать в плотном контакте с теми, кто внутри страны и помогают тем самым участникам антивоенных протестов.
Автор передачи: Ирина Завиша