Владислав Есипенко наконец вышел на свободу после более чем четырех лет заключения в России из-за своей журналистской деятельности. 20 июня его освободили из Керченской колонии. Владислав родился в Кривом Роге, а до 2014 года жил с семьей в Севастополе. После аннексии Крыма Россией он не смог смириться с оккупацией и был вынужден покинуть полуостров. Семья переехала в Кривой Рог, где Владислав продолжал внимательно следить за событиями на оккупированной Родине.
Позже он наладил связь с редакцией проекта «Крым. Реалии» и согласился на рискованные журналистские поездки в Крым. Так началось четырехлетнее сотрудничество: Есипенко стал одним из ключевых источников общественно важной информации о жизни полуострова, которая без его репортажей могла бы остаться неизвестной. Он освещал все — от незаконных «выборов» и блокировки украинских СМИ до присутствия российских силовых структур и других событий, которые оккупационные власти пытались скрыть от широкой общественности. Именно смелые репортажи привлекли внимание российских спецслужб и навсегда изменили жизнь журналиста.
В интервью Польскому радио Владислав Есипенко рассказал о своей работе в Крыму и объяснил, почему Россия считает его деятельность преступлением.
В начале аннексии Крыма я начал освещать события, которые там происходили. Сначала это были любительские съемки — российская военная техника, блокировка и захват штаба Черноморского флота Украины и другое. А немного позже я понял, что могу освещать события на более профессиональном уровне и показывать, что действительно происходит в Крыму. Потому что с каждым годом после аннексии российская власть все больше начинала подавлять независимые СМИ.
Сначала я делал материалы для украинского телеканала ICTV. Потом начал работать с «Радио Свобода», где освещал массу событий на полуострове. Это были разные события — начиная с опросов местных жителей и так называемых выборов в Крыму: выборов в российский парламент и выборов президента Путина. Также были журналистские расследования о европейских компаниях, которые, несмотря на санкции, продолжали вести свой бизнес в Крыму. Я больше трех лет ездил в командировки от «Радио Свобода», освещал разные события в Крыму. И поэтому, наверное, сами понимаете, через какое-то время я попал в поле зрения сотрудников ФСБ.
В марте 2021 года они меня задержали. Ну, знаете, это было как в кино: наручники, люди в балаклавах, гранаты, подброшенные в мою машину. А потом я отказывался подписывать какие-либо бумаги без адвоката. Тогда они мне, знаете, сказали: сейчас мы отвезем тебя в место, где ты подпишешь все, что угодно. Ну, я думал… Думаю, это же вроде XXI век, когда люди цивилизованные. Там будет адвокат, будут какие-то допросы, опросы, которые я буду согласовывать. Но все было очень просто: были пытки. Отвезли меня в подвал — были пытки, конечно. Надевали провода на уши и пускали ток. Или просто били ногами, требуя признания.
То есть все было просто и по-средневековому. Ну, а дальше были так называемые суды, где вообще не принимались аргументы и доказательства моих адвокатов. Я тогда понимал, что судьи выполняют указание ФСБ. Ну, если коротко — мне 5 лет лишения свободы.
Весь срок заключения я отсидел до конца. Вообще тюрьма в России — это особая тема для разговора. Если коротко, то это отражение жизни в России, где есть красивая внешняя сторона и уродливая внутренняя. В тюрьмах, ну и в частности в той, где я сидел в Крыму, в городе Керчь, люди просто умирают, например, из-за неоказания медицинской помощи.
Журналист отмечает, что в российских тюрьмах на заключенных оказывают как психологическое, так и физическое давление.
Психологическое давление, например, заключается в том, что твои родные тоже могут оказаться в заключении, и к ним будут применяться пытки.
Например, у меня был один крымский татарин, которому сказали, что если он откажется подписывать «признание», ему намекнули: «Твой ребенок же ходит в школу, он ведь иногда переходит дорогу не по пешеходному переходу». То есть некоторые намеки были такими, что у него могут возникнуть проблемы с семьей, и, возможно, кто-то может погибнуть. Это касалось психологического давления.
Физические пытки — это, знаете, обычные вещи. Я много общался с политзаключенными, которые рассказывали, как их пытали. Первое и самое главное — это, как они говорят, «пытки током». Берут обычный армейский телефонный аппарат, у него небольшой ток, всего 12 вольт, но этого достаточно, чтобы человек сильно страдал.
Ток пускали по разным частям тела: пальцы рук, пальцы ног. Мне надевали провода на уши и пропускали ток. Это было очень больно — я кричал и чувствовал, что мой мозг может закипеть.
Мой друг Константин Ширин, с которым я сидел в тюрьме, рассказывал, что ему подключали провода к половым органам. Кстати, он умер в 2023 году, так и не вернувшись на Родину. Ему дали 12 лет лишения свободы, и он не отсидел весь срок.
Это такие пытки, которые мало кто может выдержать. И, конечно, большинство людей признавались, подписывали разные документы, признавали, что они якобы шпионы или диверсанты.
Несмотря на все испытания, Владислав Есипенко в итоге смог вернуться на свободу. Он признается, что до последнего не верил в свое освобождение.
Мое возвращение было довольно сложным. Я вообще считал, что меня не выпустят из тюрьмы, а сфабрикуют новое дело и дадут новый срок заключения. Это обычная практика против инакомыслящих в России.
Морально я был к этому готов. Чем ближе приближалось освобождение, тем больше мои друзья в тюрьме поздравляли меня и радовались за меня, а я предполагал, что может появиться новый срок — не 5 лет, а 15 или даже 20 по сфабрикованному делу.
Произошло почти чудо — меня выпустили. Никто на выходе меня не ждал. Перед освобождением сотрудники ФСБ провели со мной беседу: вызвали в кабинет и спросили, куда я возвращаюсь.
Я подписал документы о том, что не буду заниматься на территории России экстремистской деятельностью, и вышел на свободу. Дальше произошло почти чудо: я через Армению, Польшу и Чехию наконец добрался на Родину.
Очень многие люди помогали мне в этом — сотрудники армянского посольства, наши журналисты из «Радио Свобода», которые сопровождали меня все это время.
Говоря о будущем Крыма, Владислав отмечает, что чем дольше длится оккупация, тем сильнее она влияет на местных жителей.
Народ… Чем дольше длится эта оккупация, тем сильнее она влияет на людей. Дети уже ходят с (георгиевскими. — Ред.) лентами, поют песни. Например, 9 мая я видел семьи, полностью одетые в камуфляж, с надувными танками — они заявляли, что могут что-то там «повторить». То есть это, знаете, как раковая опухоль — разрастается, и ничего с этим нельзя поделать. Люди действительно находятся под влиянием.
Единственное — те, кто действительно патриоты, люди, которые тогда и сейчас сопротивлялись, они понимают, что это оккупация. Это, в частности, крымские татары. Они не пошли на выборы во время так называемого «референдума» и все время демонстрируют свое сопротивление, защищают свою национальную идентичность. Они очень пострадали после депортации и всегда осознают, что на их землю пришел враг.
Что касается России и Крыма, я считаю, что Крым обязательно будет украинским. Это произойдет не быстро и может занять десятки лет. И это случится тогда, когда Россия развалится как империя, а это — неизбежный процесс.
Потому что, я считаю, надежды на возвращение России как демократического государства уже нет. К сожалению, я считаю, что она перешла точку невозврата еще в начале полномасштабной войны в Украине.
Материал подготовил Олександр Потиха