Историк искусства, архитектурный критик Ярослав Трыбусь написал книгу о довоенной столице Польши — „Warszawa niezaistniała. Niezrealizowane projekty urbanistyczne i architektoniczne Warszawy dwudziestolecia międzywojennego” («Варшава, которой не было. Неосуществленные урбанистических и архитектурные проекты Варшавы двух межвоенных десятилетий»). Книга увидела свет в издательстве Księży Młyn благодаря поддержке Музея Варшавского восстания, Национального музея в Варшаве, фонда Bęc Zmiana. Автор книги в 2012-2019 годах занимал должность заместителя директора Музея Варшавы, собирал неосуществленные проекты, созданные для столицы Польши на рубеже 1930-х и 1940-х годов. Они отражают настроения эпохи, когда амбиции молодого государства по модернизации неразрывно переплетались с духом национализма и милитаризма. Ярослав Трыбусь добавляет, что Варшава 1930-х годов была очень бедным городом. Это не позволяло осуществить все идеи:
У Варшавы было много нужд. Для осуществления выбирались те проекты, которые модернизировали город, но одновременно имели символический потенциал. Они отражали мечты о настоящем, но имперском. Польша во второй половине 1930-х годов мечтала о том, чтобы быть империей. Польша мечтала быть сильной империей, хотя для этого не хватало возможностей. И утверждению этой мечты, отражению этого стремления служила в том числе архитектура.
Ярослав Трыбусь говорит не только об утилитарной, эстетической, но и о политической функции архитектуры:
Архитектура является средством в руках власти, независимо от того, какая это власть. Архитектура является искусством для предъявителя. Т.е., в зависимости от контекста, может сообщать различную информацию. Проект здания Национального музея в Варшаве часто сравнивают с архитектурой фашистской Италии или нацистской Германии. Однако проект этого здания появился раньше, чем эти идеологии воцарились в Европе.
Ярослав Трыбусь отмечает, что то, что сейчас является «очевидным», для современников не было таковым. И, например, польские архитекторы присматривались к итальянской архитектуре 1930-х годов. Их интересовало искусство:
Ситуация в Италии того времени не была такой уж очевидной. Т.е. не было понятно, к чему это приведет. Было известно, что там установлен недемократический строй, но в то же время эта власть демонстрировала, что действует с определенной результативностью — модернизует страну так, что это нельзя было не заметить и не восхищаться. Муссолини вводит социальное страхование, строит первые в Европе автострады, прокладывает железную дорогу через весь полуостров, Муссолини строит вокзалы, почтовые отделения, наводит порядок в государстве, которое прежде, на протяжении многих десятилетий, плохо функционировало. Это было результатом того, что Италия являлась слепком разных регионов. То, что делал Муссолини, широко обсуждалось и вызывало восхищение. И этому нельзя было не удивляться в контексте модернизации государства.
Ярослав Трыбусь на презентации своей книги „Warszawa niezaistniała. Niezrealizowane projekty urbanistyczne i architektoniczne Warszawy dwudziestolecia międzywojennego”. Фото: Viktar Korbut.
Ярослав Трыбусь говорит о том, что развитие архитектуры в Италии 1930-х годов было связано с любовью Муссолини к зодчеству, при этом в разной стилистике:
Если вы присмотритесь к зданиям, которые возводились во времена Муссолини — то ли вокзалы, то ли почта, то ли университеты и т.д., то вы увидите, что это не один стиль. С Муссолини сотрудничала очень большая плеяда архитекторов. А поляки ездили в Италию. Т.к., как вы знаете, «Польша лежит у Средиземного моря», и этот лозунг, брошенный в июне 1939 года, очень о многом говорит. Поэтому «Польша, лежащая у Средиземного моря», обращалась к средиземноморским источникам и очень быстро модернизирующейся страны и сама хотела бы быть такой. Только не хватало на это денег. В Польше писали об Италии, публиковали фотографии в профильных изданиях, говорили об этой стране. Но в то же время о Германии — нет. Потому что Германия, конечно же, «плохая», в то же время — рядом и опасна. И в то время Польша не обращалась к немецкой культуре. В архитектурных журналах сообщалось о том, что происходит в Германии, но скорее с оттенком удивления, мол, опять построили новый стадион для массовых партийных мероприятий. В таком же духе писали о Советском Союзе — как о чем-то любопытном, но без отождествления с ним. Образцом была Италия.
Ярослав Трыбусь напоминает, как выглядела Варшава в 1930-е годы:
Варшава была слишком тесна. В городе не хватало помещений для офисов, представительских учреждений. В Варшаве также не было здания Сейма в нужном месте. Здание на ул. Вейской рассматривалось как временное. Сейм собирались перенести в другое место, а именно, в новый правительственный квартал на Поле Мокотовском. В 1935 году было решено, что этот будет квартал-памятник маршалу Юзефу Пилсудскому.
Ярослав Трыбусь рассказывает, что после смерти Пилсудского в мае 1935 года вся Польша занялась увековечиванием его памяти. Историк сравнивает это движение с тем порывом, который охватил Польшу после того, как не стало Папы Римского поляка Иоанна Павла II. Однако польские власти решили в 1935 году по-своему:
Было признано, что бедной стране лучше воздвигнуть один большой приличный урбанистический памятник, чем тысячи малых памятников. Был создан комитет по сооружению памятника, которым стал квартал Пилсудского на Поле Мокотовском. И начали собирать средства на квартал-памятник. То есть сооружался архитектурный комплекс, который должен был служить городу, а одновременно являться памятником. Просто и гениально одновременно! В центре квартала должен был быть воздвигнут храм Провидения Божьего. Но каждый очередной его проект лишался религиозной символики и становился архитектурной доминантой квартала. Там должны были располагаться министерства, здания Сейма и Сената, а центральное место должно было занимать Поле Славы шириной 200 м. Это была аллея, предназначенная для военных парадов. То есть по сути площадь парадов (в современной Варшаве так называется площадь — plac Defilad — у Дворца культуры и науки. — Ред.). 200 метров — это столько, сколько занимает одна сторона краковского Рынка. А длина этой артерии составляла 1 км. Все это было запроектировано для того, чтобы военные подразделения могли там развернуться и показать себя. Демонстрации военной силы должны были служить также трибуны. Их чертежи, хранящиеся в Национальном музее в Варшаве, я опубликовал в книге „Warszawa niezaistniała”. И когда на это смотришь, то чувствуешь дрожь. Это были каменные трибуны, над которыми возвышался ряд колонн, увенчанных каменными орлами. Все это вызывает не самые приятные ассоциации. Т.е. по сути архитектура милитаризировалась.
Виктор Корбут