Поляки отмечают 40-ю годовщину августовских соглашений 1980 года и создания «Солидарности», положивших начало демократическим преобразованиям в Польше. По случаю годовщины в Гданьске проходят праздничные мероприятия, включая открытие трех мемориалов, посвященных активистам антикоммунистической оппозиции. О событиях 40-летней давности в студии Польского Радио рассказал их непосредственный участник – Ежи Боровчак, один из инициаторов забастовки 14 августа на Гданьской судоверфи и многолетний депутат партии «Гражданская платформа».
Как вы сегодня, с перспективы 40 лет, оцениваете августовские события 1980 года?
Когда мы 7 августа начали планировать забастовку, нам и в голову не приходило, что она будет настолько успешной, что общество проснется и окажет настолько мощную поддержку – в той или иной степени в забастовке приняли участие порядка 6 млн человек. Позже, однако, произошло то, что произошло, – после 16 месяцев свободы было введено военное положение, подкосившее гражданский дух, что привело к ослаблению поддержки «Солидарности». Только благодаря тому, что у нас были заводские комитеты, что у нас была местная и государственная власть, благодаря тому, что мы собирали средства и помогали в качестве профсоюза, только это позволило нам дотянуть до 88-го года и снова начать забастовки. Как известно, эти забастовки были намного слабее, потому что на судоверфи бастовало лишь 300 человек. В то же время, оглядываясь в прошлое, я думаю, что мы сделали правильно, что все было сделано без кровопролития.
В какой момент вы осознали, что речь идет не только о забастовке рабочих, но о борьбе за независимость Польши? Ведь многие ваши требования во время переговоров с правительством касались свобод и коренных изменений в Польше.
Поскольку организаторами этой забастовки выступили свободные профсоюзы при поддержке «Движения молодой Польши», то есть организаций, ратующих за свободу и независимость, уже тогда закладывался гражданский посыл, что Польша должна быть свободной и независимой. Именно такова была наша цель, но мы не ожидали, что получим такую поддержку. Нам было необычайно приятно, что уже на второй день к нам присоединились Ремонтная, Северная и Судоверфь Парижской Коммуны в Гдыне, что приумножило наши силы.
Забастовка на Судоверфи Парижской Коммуны в Гдыне сыграла очень важную роль. В ее организации, в свою очередь, ключевую роль сыграл ее тогда новоиспеченный работник Анджей Колодзей – еще один собеседник Польского Радио.
Уже на следующий день вашей работы на Судоверфи Парижской Коммуны в Гдыне вы возглавили забастовочный комитет. Как так получилось?
Я до сих пор этому удивляюсь, поскольку это был 12-тысячный коллектив, второй по величине на всем побережье после Гданьской судоверфи. Я начал работу в день начала забастовки на Гданьской судоверфи, а уже на следующий день мы с представителями профсоюзов договорились попробовать начать поддерживать эту забастовку на других судоверфях. На меня выпало начать забастовку в Судоверфи Парижской Коммуны, где я даже никого не знал. Мне это задание казалось невыполнимым. Ни у кого из нас такого опыта не было, поэтому это была сплошная большая импровизация. Мне очень помогли первые листовки, напечатанные в августе 1980 года, которые содержали требования восстановить в работе сотрудников Гданьской судоверфи, уволенных за их политическую деятельность. Эти листовки стали подспорьем для доверия по отношению ко мне – 20-летнему и никому неизвестному работнику.
Расскажите о том, как в ходе забастовки на судоверфи в Гдыне сложились отношения ее работников и руководства?
Ни для кого не секрет, что администрация судоверфи пыталась нам всячески препятствовать, поэтому с соглашения коллектива, мы просто закрыли всех работников администрации на ключ, что позволило нам взять под контроль всю бастующую судоверфь, включая большую типографию, которая послужила самым важным источником информации. Это имело большое значение, потому что именно с листовок, напечатанных в этой типографии, люди во всей Польши смогли в итоге получать информацию, что называется, из первых рук – о том, как проходит забастовка на побережье. Это имело колоссальное значение, поскольку тогда все СМИ подчинялись коммунистическим властям.
***
Еще один момент, почему именно судоверфь в Гдыне сыграла огромную роль, потому что именно здесь были выдвинуты первые политические требования, а именно – создание свободных профсоюзов, освобождение политических заключенных и отмена цензуры. Вот почему мы не вели переговоры с руководством судоверфи, потому что наши требования выходили за рамки его полномочий. Мы воспринимали нашего директора только как посредника, который должен был передавать наши требования властям.
Судоверфь Парижской Коммуны в Гдыне выдвинула 16 требований, которые легли в основу списка из 21 требования Гданьской судоверфи. А ведь это большинство требований, которые в итоге стали основой августовских соглашений.
Таких требований было 17, если быть точным. Это, прежде всего, были политические требования – общие и касающиеся нас всех. Эти требования действительно послужили основой для итогового списка из 21 требования. Роль Судоверфи Парижской Коммуны в Гдыне в контексте окончания забастовки на Гданьской судоверфи 16 августа и создания забастовочного комитета, в который входили представители резных предприятий, была ключевой. Тогда все глаза были обращены на нас, ведь именно на нас упало бремя создания забастовочного комитета. Еще один момент, который имел для бастующих очень важное значение, и который в определенном смысле укрепил нашу позицию, стало первое в коммунистической Польше богослужение на настолько большом предприятии.
PR1/PR24/aj