Польша в этом году отмечает 160-ю годовщину Январского восстания. На научной конференции, организованной Институтом De Republika и Университетом имени кардинала Стефана Вышиньского в Варшаве, посвященной этой дате, выступил известный историк, профессор Ягеллонского университета Хенрык Глембоцкий с докладом «Январское восстание в действиях российской пропаганды на Западе». В контексте другой годовщины – начала полномасштабной войны России против Украины тема российских манипулятивных действий и ложных нарративов в отношении Польши XIX века оказалась невероятно актуальной. И именно об этом мы беседуем с профессором Хенрыком Глембоцким.
- Чего, прежде всего, хотела добиться России своей пропагандой, адресованной Западу, в период Январского восстания?
Хенрык Глембоцкий: Пропаганда имеет определенные универсальные принципы и механизмы, но, как правило, служит очень конкретным политическим целям. И здесь мы видим много общего между ситуацией, которую переживаем сегодня, то есть, войной в Украине, и идущей не первый год информационной войной. То, о чем мы говорим, тоже было информационной войной, которую тогда правильно и точно называли «газетной войной». Потому что это была первая эпоха, когда пресса начала играть такую огромную роль, поскольку ускорилось курсирование информации с развитием железнодорожного сообщения и прокладки первых кабелей в 50-х-60-х годах XIX века. И в той информационной войне во время Январского восстания речь шла о жизненно важном для России вопросе: поднимется ли Запад на борьбу за освобождение Польши, захотят ли правительства западных держав, на которых рассчитывали повстанцы, воевать на стороне восстания? Так как ситуация разыгрывалась в Европе, где уже существовали парламенты, газетные тиражи, общественное мнение, а значительная часть общества стала грамотной и читала прессу, то влияние на то, о чем думали эти люди, кого будут выбирать в парламент, как будут нажимать на свои правительства, чего будут добиваться стало весьма велико. Почти сравнимо с сегодняшним. А значит, Россия должна была свои сообщения и образ Январского восстания приспособить к воображениям отдельных европейских народов, социальных слоёв и политико-экономических группировок, чтобы защитить свой имидж в ситуации, когда он был такой, как сегодня, то есть, страны, которая попирает международное право и ценности, принятые в цивилизованном мире, применяя жестокую имперскую политику расправы с народом, борющимся за свою независимость и ставящим требования, поддерживаемые общественным мнением на Западе.
- Россия делала это посредством оправдания себя, своей политики, или очернения Польши в глазах западного общества?
Хенрык Глембоцкий: Она стремилась отобрать или уменьшить давление западного общественного мнения на правительства по вопросу войны. Именно об этом шла речь в данной игре. Но последствием этой кампании стали явления, имевшие долгосрочный характер – сформирование определенного образа как России, так и поляков, которое длилось дольше, чем Январское восстание, а его элементы существуют по сей день. На два таких элемента я хотел бы обратить внимание. На терроритории Европы Россия пыталась аппелировать к интеллектуалам с радикально левыми взглядами, а напомню, что большинство левых кругов, так же, как монархисты, демократы, социалисты, питали симпатии к Польше и поддерживали польское движение. Однако было несколько интеллектуалов, в том числе отец европейского анархизма Пьер Прудон, которые сомневались: какой будет восстановленная Польша? Не станет ли она «вандеей» католической реакции в этой части мира? А, может, Россия, которая утверждает, что освобождает своих крестьян и на польских землях, права в своем послании, будто добрый прогрессивный царь борется с плохой, феодальной, бунтующей шляхтой? И некоторые действительно принимали такую точку зрения. Более того, такой нарратив, который как бы оправдывал российскую политику, звучал на американском Конвенте. Конечно, там повлиял тот фактор, что оба государства находились в сложной геополитической ситуации и могли рассчитывать только на себя. Америка была одинока в ходе сецессионной войны, не имела никаких союзников, при этом видела в польской диаспоре «рыцарей свободы». И вся мощь российской пропаганды была нацелена на то, чтобы разрушить этот образ поляков. С этой целью царь Александр даже сравнивался с Авраамом Линкольном, мол, Линкольн – поборник освобождения рабов, а Александр – либеральных, демократических перемен, освобождения крестьян. А поляки взбунтовались, потому что не хотят такой политики. Такое пропагандистское клише, заносившее Польшу в перечень реакционных сил, с которыми надо расправиться, имело свое значение. А еще большее значение имела выработка убеждения, вернувшегося, кстати, в ХХ веке, будто на территории Восточной Европы есть лишь одна сила, с которой надо считаться, и это ни Польша, ни другие народы, о которых американцы не так много знают, а мощная Россия. Причем, каждая Россия, будь-то автократическая или либеральная, или та, которая пойдет дорогой демократических реформ, в которые верили американцы.
- Получается, что сегодня Россия всячески демонстрирует ненависть и презрение в отношении Запада, а в середине XIX века, наоборот, хотела обрести его благосклонность. Как это можно объяснить с точки зрения историка?
Хенрык Глембоцкий: Это очень интересный вопрос, и трудно дать на него краткий ответ. Но, в принципе, мы имеем дело с похожей ситуацией на уровне некоторой стратегии, которая во время Январского восстания, как и сегодня, заключалась в распределении аргументов российской стороны, подходящих разным кругам в зависимости от их взглядов и предпочтений. А что эти аргументы объединяет? Результат, который даст возможность России выиграть и ту войну, и нынешнюю, чтобы мир согласился с ее имперской политикой. Во время Январского восстания использовались одни аргументы, в частности, для Ватикана рисовался образ священников, участвовавших в восстании, как мятежников; в интеллектуальных кругах, как я уже сказал, использовался аргумент отсталости Польши; с ног на голову переворачивался девиз польских повстанцев «За нашу и вашу свободу!», дискредитировалась сама идея права польского народа на самоопределение; а финансовые круги Великобритании надо было убедить вести дела с Россией. Позже, во время польско-большевистской войны Россия выдвигала тезис «Мир через торговлю», а Польша, якобы в этом мешала. А получение одобрения Франции для российской политики было тогда важным элементом реального влияния на правительства западных держав.
- Как мы видим, параллели напрашиваются сами...
Автор передачи: Ирина Завиша