Уважаемые радислушатели, я — Ирина Завиша, и в рубрике «История» мы поговорим о двух датах, между которыми существует связь.
25 лет назад ушёл из жизни Ежи Гедройц — основатель и главный редактор важнейшего журнала польской послевоенной эмиграции «Культура».
45 лет назад появилась «Солидарность» — сначала как независимый профсоюз, а затем как мощное общественное движение, приведшее к трансформации политической системы в Польше и ставшее импульсом для перемен во всей Центральной и Восточной Европе.
Что объединяет эти две даты? Об этом я беседовала с историком, профессором Рафалом Хабельским — членом Польской академии наук, проректором Высшей школы коммуникации и социальных медиа имени Ежи Гедройца в Варшаве и лауреатом премии его имени.
Ежи Гедройц называл себя «политическим животным», государственником и сторонником сильной власти, высоко оценивавшим роль Польши на Востоке. Он был политическим реалистом, ориентировавшимся на традицию Юзефа Пилсудского, у которого ценил прежде всего смелость в проведении непопулярных, но принципиальных решений.
Ежи Гедройц, 1997 год. Фото: архив PAP/ J. Ruciński
Главным инструментом его деятельности стал ежемесячник «Культура», который с годами завоёвывал всё большее признание среди эмигрантов. Но самым важным вкладом «Культуры» были не литературные публикации, а политическая мысль, которую Гедройц и его соратники настойчиво развивали, —подчёркивает профессор Рафал Хабельски.
Рафал Хабельски: Для него самым главным достоинством было передать суть, то есть политическое послание. «Культура» – это журнал, который своим названием может вводить в некоторое заблуждение. Оно может показаться неадекватным, если говорить о содержании, так как на самом деле это было периодическое издание, посвященное политике. Поэтому важнее всего было именно политическое содержание, а добиться нужного эффекта было непросто, поскольку у издания были очень разные читатели – и в Польше, и в эмиграции. Ежи Гедройц обращал внимание не столько на художественную форму, сколько на смысл и цельность послания. При этом возможностей для самовыражения у него было немного, ведь если взглянуть на список авторов, то среди них – выдающиеся эссеисты, политические публицисты и писатели. Среди оказавшихся в эмиграции литературоведов и критиков можно назвать Витольда Гомбровича, Чеслава Милоша, Густава Херлинга-Грудзинского, Ежи Стемповского или Станислава Винценза.
Образцом для журнала «Культура» служило, в частности, французское издание Le Combat, одним из создателей которого был Альбер Камю. Его последний номер с заголовком «Silence, on coule!» — «Тишина, мы тонем!» — Ежи Гедройц повесил у себя в кабинете в Мезон-Лаффит в качестве напоминания. Мезон-Лаффит было местом встреч эмигрантов, западных интеллектуалов и диссидентов из-за «железного занавеса». Контрабандно переправляемая в Польшу «Культура» становилась для многих «запретным плодом» — источником идей свободы и альтернативой официальной пропаганде. Одновременно журнал был и мостом между Польшей и Западом. Именно на его страницах велись дебаты об интеграции Европы, польско-немецких отношениях, ответственности за прошлое и будущем демократии в Центральной Европе.
Рафал Хабельски: Журнал начал выходить в 1947 году. При этом первый номер соответствовал своему названию, и он вышел в Риме. Там были, в основном, тексты культурного и литературного характера. А позже редакция журнала переезжает в Мезон-Лафитт, и уже второй и третий номера – то есть, первые парижские – задали новое направление. Журнал изменился, поменялся его формат, он стал удобнее для чтения, меньшего размера, но главное – изменилась его функция. «Культура» стала изданием прежде всего политическим, стремившимся влиять на разную читательскую аудиторию: на польского читателя в стране, так и на эмигрантов. А цель состояла в том, чтобы «Культура» должна передавать определённое политическое послание, способное дойти до читателя.
По инициативе Ежи Гедройца была создана знаменитая Библиотека «Культуры». Её начало символически совпало со смертью Сталина, и это совпадение во многом определило как содержание, так и идейное значение издания. Политические события в Польше и странах Восточного блока стали причиной появления в Библиотеке «Культуры» трёх подсерий: «Документы» (1956), «Архив Революции» (1964) и «Без цензуры» (1977). Первым бестселлером серии стали воспоминания Стефана Корбонского «Во имя Республики» (1954). Наибольший тираж — 11 тысяч экземпляров — достиг «Доктор Живаго» Бориса Пастернака в 1959 году.
Что же касается политического аспекта, то, по мнению Гедройца, политика постоянно меняется. «Ясно, что нужно к ней приспосабливаться — лучше или хуже. Даже если это не влияет напрямую на ход событий, всё равно заставляет людей думать, размышлять. И именно это я считаю, пожалуй, главной ролью «Культуры». Удалось ли воплотить разные концепции или нет — не так важно. Главное — соответствовать реальности и считаться с мнением мирового сообщества», — отмечал редактор журнала.
Появление в 1980 году независимого профсоюза «Солидарность» воплотило надежды Ежи Гедройца на создание движения за свободу, объединяющего рабочих и интеллигенцию. «Без парижской „Культуры“ у „Солидарности“ не было бы шансов на успех», — подчёркивает профессор Хабельски.
Рафал Хабельски: У меня сложилось впечатление, что «Культура» сыграла значительную роль в формировании движения «Солидарность» в том виде, в котором оно возникло. Это был профсоюз, но одновременно – широкое социальное движение, объединившее прежде всего рабочих, а также опиравшееся на поддержку интеллигенции. В этом – большое достижение и заслуга «Культуры». Уже с 1960-х годов в её текстах, прежде всего в статьях Юлиуша Мерошевского — одного из главных авторов «Культуры» — звучал призыв к польской интеллигенции не замыкаться в себе, а искать взаимодействие с рабочим классом, делиться с ним системой ценностей, способной придать рабочим самостоятельную политическую роль. И у меня такое впечатление, что проявлением или более того, символическим результатом этой линии стало создание в 1976 году Комитета защиты рабочих. То есть такого организма, который собрал представителей интеллигенции. А позже всё это развивается в события августа 1980 года, а именно в то, что интеллектуалы, причем разных убеждений в опредленной степени предрешили то, что «Солидарность» стала тем самым феноменом, то есть, чем-то большим, чем просто профсоюз.
Флаг с логотипом "Солидарности". Фото: Autorstwa Platforma Obywatelska RP from Polska - Flickr, CC BY-SA 2.0, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=34349660
В Мезон-Лаффит также формировалась доктрина «U–L–B» — признания независимости Украины, Литвы и Беларуси как условия суверенитета Польши. В те времена, когда ПНР находилась под контролем Москвы, а в стране доминировала идеология о «Восточных Кресах», Гедройц настойчиво утверждал, что Польша должна принять утрату прежних границ и выстраивать хорошие отношения с соседями. Эта, тогда считавшаяся утопией, концепция после 1989 года стала фундаментом польской восточной политики. Особое внимание Гедройц уделял Украине.
Рафал Хабельски: Можно сказать, что после 1989 года восточная политика независимой Польши, польского правительства во многом опиралась на концепции «Культуры». Считалось, что нормализация отношений Польши с соседями на востоке – Украиной, Литвой, Беларусью – отвечает государственным интересам. Заслугой «Культуры» является то, что она первой обозначила амбиции этих народов, исходя из убеждения, что нужно делать всё возможное для распада Советского Союза таким образом, чтобы результатом распада стало появление независимых государств, таких как страны Балтии, Беларусь и Украина. А затем в условиях свободной Польши строить с ними будущее сотрудничество с учетом взаимных интересов, и чтобы они оказались в пространстве реальной политики.
Ежи Гедройц скончался в 2000 году, и вместе с ним завершилась целая эпоха. Однако наследие «Культуры» осталось. Её архивы, идеи и традиция интеллектуальной независимости сегодня рассматриваются как фундамент современного польского понимания государства и его места в Европе.
Автор передачи: Ирина Завиша