Когда в Украине началась война, поляки откликнулись очень быстро и очень по-человечески. Это была не просто помощь — это был настоящий порыв, желание помочь людям, оказавшимся в страшной ситуации. Люди собирали всё — от еды и лекарств до одежды и средств первой необходимости. Сначала многое было спонтанно и от души, без больших планов и инструкций. Но со временем помощь стала более организованной — люди стали лучше понимать, что именно нужно, и как это доставить туда, где действительно ждут.
Даже спустя несколько лет войны поддержка многих поляков украинцам не остывает. Кто-то помогает на месте в Украине, кто-то — здесь, в Польше, где многие нашли временный дом. И хотя многое уже не так масштабно, как в первые дни, помощь по-прежнему важна и ценна. Есть немало историй о том, как обычные люди открывают свои сердца и делают всё возможное, чтобы облегчить чужую боль. И вот одна из них.
Войцех Шолек — скромный учитель из города Шрем в Великопольском воеводстве. По его словам, помощь Украине началась с помощи Африке:
Всё началось с Чада и Центральной Африки несколько лет назад. Мы начали помогать Африке, а я тогда работал в школе, связанной с Экономическим лицеем в Шреме, возле Познани. Нашу школу в городе называют просто «Эконом». И когда я начал рассказывать о Чаде — Чад, Чад, — я был под сильным впечатлением от этого места и от помощи, которую мы оказывали. И кто-то тогда бросил фразу: «Чадовый эконом» — и это выражение очень прижилось. Но «Чадовый эконом» не имел никакой юридической силы, и спустя какое-то время нужно было создать организацию, у которой есть реквизиты и всё остальное. Ну и, в общем, само собой напрашивалось название — «Чадовый фонд». Так что всё началось с Африки. Но когда началась война в Украине, мы поняли, что нужно помогать украинцам, и тогда уже не имело значения, Африка это или не Африка — в нашей организации всегда на первом месте стоит человек. И поэтому нужно было помогать тем, кто в этой помощи нуждался. В связи с этим мы направились в сторону Украины.
На протяжении уже более трех лет войны изменилась ли сама помощь по своему содержанию и то, как — каким образом — Вы её оказываете?
В самом начале никто нас этому не учил, потому что всё происходило очень спонтанно и шло от сердца. Нам казалось, что нужно всё — везде, где идёт война. Но с течением времени помощь стала гораздо более конкретной и целенаправленной. То есть мы узнавали, где и что именно необходимо. Если нужны были перевязочные материалы — мы организовывали перевязочные материалы. Если требовались продукты питания — мы собирали продукты. В другой раз оказалось, что в городе Сумы возникла большая потребность в тёплой зимней одежде. Тогда мы организовали крупный сбор вещей. Так помощь постепенно менялась. И сейчас, спустя три года войны, она тоже выглядит иначе.
А как Вы получали информацию о том, какая именно нужна помощь?
Так получилось, что мы очень быстро подружились с жителями Украины, и те, кто помогал там на месте, сообщали нам, что именно нужно. Мы действительно старались выяснять всё подробно и задавали важные вопросы, чтобы помощь не была какой-то вслепую, стихийной. Мы очень конкретно спрашивали: что вам нужно? что необходимо? И когда получали точные сведения, старались всё это организовать и доставить. Например, из Хмельницкой области. Можно сказать, что это своего рода наш перевалочный пункт, потому что непосредственно на линию фронта мы не попадаем, но у нас есть очень хороший знакомый в Хмельницком — священник Виктор. Мы постоянно спрашиваем его, что нужно. Например, в Хмельницком мы были в госпитале для военных ветеранов и привезли туда большое количество ортезов — на руки, на ноги. В этом была потребность, и мы обрадовались, что смогли помочь. В следующий раз мы доставили много больничных кроватей, тумбочек — и всё это тоже оказалось очень нужным. Еще мы были в посёлке Морозив, тоже в этой области — кстати там живут внутренние переселенцы из восточных районов Украины. Когда мы побывали в местной школе и увидели, в каком состоянии классы — это всегда трудно описать словами... просто они нуждалась в помощи — мы подумали, что их нужно оборудовать, обновить. И сейчас мы как раз готовим совершенно новые парты для этой школы. Стулья тоже. Уже поехал большой транспорт с школьными принадлежностями для детей.
Вы помогаете не только тем украинцам, которые находятся у себя в стране, но и тем, которые приезжают в Польшу, по сути бегут сюда от войны?
Бывает так, что когда мы узнаём, что кто-то хочет приехать в Польшу, а мы как раз находимся с гуманитарной помощью в Украине, то на обратном пути, если машина пустая, по возможности берем с собой людей и передачи (посылки) их родственникам, кому-то помогаем переехать. Ну, и дальше стараемся здесь, в Польше, организовать для них жильё, работу. Конечно, не существует такого понятия, как «гормон эмпатии», но, наверное, у меня он есть. Потому что я думаю: если бы я оказался в подобной ситуации — в чужой стране, в трудных обстоятельствах — я бы, наверное, тоже очень обрадовался, если бы кто-то мне помог. И мне кажется, что это просто и очевидно: если люди приезжают в Польшу не потому, что им так уж хочется, а потому, что, скорее всего, они вынуждены ехать — они чувствуют себя в своей стране неуверенно, живут в страхе, находятся в трудной ситуации и ищут на этом свете более безопасное место. И вот они попадают сюда, в наш город Шрем. Буквально в июне мы помогли одинокой матери с ребенком найти жилье, записать её сына в школу; сейчас мальчик ходит в летний лагерь, чтобы легче было адаптироваться в новой для него стране, подучить польский язык. Я думаю, что пребывание украинцев у нас — это просто временная остановка, которая когда-нибудь закончится, и они вернутся в свою страну, будут дальше жить в своём городе, работать, а дети — ходить в школу. Но сейчас у них есть так или иная потребность. И, как я уже говорил, зов сердца подсказывает, что нужно просто помочь. Вот так это и выглядит.
Многие говорят, что помощь поляков украинцам очень сократилась…
Польско-украинская помощь — тема очень деликатная. Мы помним, как всё начиналось в первые дни войны: десятки фур, колонны машин с гуманитарной помощью. Говорили тогда, что в Польше оказалось около пяти миллионов украинцев. Сейчас, по разным данным, их около двух миллионов. Это был настоящий порыв — реакция на огромную человеческую нужду. Никто не знал, как всё будет развиваться, как долго всё продлится. Но мы, как польский народ, отреагировали так, как подсказывало сердце, так, как требовала ситуация. Мы сделали то, что нужно было сделать. Теперь ситуация немного изменилась. Однако я уверен: немало людей продолжают помогать. Есть те, кто с самого начала включился в волонтёрство, кто сделал всё, что мог — столько, сколько позволяли силы и возможности. Они выполнили свою часть. Но я также точно знаю: помощь из Польши в Украину всё ещё идёт. Она не остановилась. Может быть, она стала менее заметной, менее масштабной, но она всё ещё жива — потому что живы сочувствие, солидарность и готовность поддержать ближнего.
А вы когда едете в Украину с гуманитарной помощью да еще со своими ученикам, вы не боитесь? Ведь Россия постоянно обстреливает мирные территории, это очень опасно…
Когда едешь в Украину во время войны, всегда нужно осознавать: ты направляешься в страну, где идёт война, и никогда не знаешь, что может произойти. Но если бы все волонтёры из Польши думали только об этом — мол, война, страшно, лучше не ехать — думаю, людям там было бы гораздо тяжелее без той помощи, которая всё-таки до них дошла. А ведь без нас она просто бы не дошла — из-за страха. Об этом не стоит слишком долго думать.
Нужно делать своё дело и ехать туда, где ждут помощи. Я думаю, что мы будем продолжать помогать столько, сколько сможем, и мы все время ждем окончания войны. И нельзя покидать украинский народ ни полякам, ни миру, потому что каждый из нас желает мира. И я думаю, что мы здесь, в Польше, хорошо живем, и у нас есть мир и спокойствие. И нам трудно представить, что переживает украинский народ, хотя бы приблизительно. Я обычно не рассказываю о наших трудных переживаниях, связанных с тем, как воет воздушная тревога, как летают над головой самолеты, хотя такие моменты остаются в памяти. Да, иногда бывают трудные моменты, но нужно продолжать помогать.
Украинцы очень благодарны полякам за помощь, а Вам лично приходилось слышать слова благодарности?
Каждый раз, находясь в Украине, я встречаюсь с огромной добротой. Когда жители Украины благодарят нас и говорят: вы, поляки, так много нам помогаете, у нас, поляков, пробуждается чувство патриотизма, что так говорят о польском народе. И мы всегда гордимся тем, что это наша страна, наша нация помогает. Бывает, что украинцы, частные предприниматели или простые люди, не берут денег за услуги или за покупки. Вот недавно у нас была неисправность в машине, мы подъехали на СТО, нам все подчинили, но денег не взяли, сказали: с поляков денег не берем, вы нам очень помогаете. Даже в Польше, когда захожу в магазинах и слышу, что кто-то говорит по-украински — работает в зале или на кассе — я очень часто стараюсь заговорить с такими людьми. А они в ответ: спасибо за то, что вы, поляки, для нас делаете. Это меня трогает, и это также укрепляет наш патриотизм.
Ирина Кудрявцева