До 1991 года Польское радио слушали с не меньшим интересом за пределами страны, чем в самой Польше — особенно в тогда еще советской Украине. И если бы не легендарная Третья программа Польского Радио (Тройка), возможно, так никогда и не появился бы один из самых ярких украинских музыкальных проектов — «Скрябин».
Тридцатитысячный Новояворовск раскинулся всего в сорока километрах от польской границы. Молодой, еще не отпраздновавший и своего шестидесятилетия, город возник в 1965 году — как пристань для рабочих и инженеров, трудившихся на добыче серы, и их семей. Именно дети первых жителей, в конце 80-х, и собрали свою первую группу, не догадываясь, что вскоре она станет голосом поколения.
Советское радио тогда гремело торжественными сводками и однообразной эстрадой. На этом фоне польская «Тройка» звучала как глоток свободы — особенно ее вечерняя пятничная передача с хит-парадом. Каждую пятницу молодежь вооружалась транзисторными приемниками и отправлялась искать точку, где сигнал ловится чище. Это было почти ритуалом. Именно через «Тройку» они открывали для себя Depeche Mode, The Cure и других западных кумиров, чья музыка стала для них ориентиром, вдохновением, стилем жизни.
«Я выучил польский язык только благодаря Польскому радио», — вспоминает клавишник «Скрябина» Богдан Лыба.
Это была группа Crass — на пике популярности в те времена, это было самое модное, что только могло быть. И мы хотели так играть, потому что эта музыка просто заводила, захватывала. Мы жаждали выжать из тех инструментов, что тогда у нас были, хоть какие-то звуки, похожие на те.
Богдан Лыба подчеркивает, что для жителей СССР настоящей редкостью тогда были и целые альбомы, которые транслировались в эфире:
Это было одно из достоинств, за которые я любил «Тройку»: ещё до того, как пластинка, альбом попадал в продажу, а тем более — сюда, к нам, в Союз, его уже можно было услышать на «Тройке». Я до сих пор помню, как был записан Exciter Depeche Mode… Да, помню, как они ставили даже несколько альбомов подряд — даже Pink Floyd.
А еще была одна потрясающая передача, где звучала музыка Pink Floyd — с их нового альбома. И, кажется, на фоне Качковски читал тексты песен. Это было что-то особенное.
За десятилетия своей деятельности группа «Скрябин» не раз меняла состав и музыкальный стиль, постепенно двигаясь в сторону поп-музыки. В 2010 году они записали песню «Старые фотографии», где, среди прочего, поется о том, как слушали Польское радио, которое «открывало этот неизведанный мир».
Однокурсницей лидера «Скрябина», Андрея Кузьменко, по медицинскому факультету во Львове была Ульяна Нитефор — сегодня она львовский стоматолог. Она с уверенностью может сказать, что Польское радио изменило ее жизнь
По сей день я помню тексты многих песен — мы на этом выросли, это сформировало наши взгляды на жизнь и остается для меня чрезвычайно важным до сих пор. Это были Bajm, Lady Pank, Budka Suflera, Perfect — мне было всего 10 лет, когда о них узнал весь мир. У нас в подвале был свой клуб.
Старший на десять лет брат Ульяны Нитефор, Андрей, тоже слушал Польское радио. Он до сих пор помнит, как делал все возможное, чтобы поймать сигнал наилучшего качества с западной границы. Использовал он уже не обычный транзисторный приемник.
Сначала мы слушали Первую программу Польского радио, особенно летом — в Шацке, на пляже. Это было «Лето с Радио». Потом мы начали слушать станции в УКВ-диапазоне — там были «Двойка» и «Тройка». Они уже вещали в стерео. Там действительно было что послушать, и качество звука было отличным. Мы делали огромные антенны — по три метра, специально для УКВ, устанавливали их на крышах домов, покупали тюнеры и слушали «Тройку».
Что же было в Польском радио такого, чего не было в советском — помимо музыки? Прежде всего, совершенно иной стиль ведения программ. Об этом мне рассказал львовский предприниматель Богдан Зафийовский, который во времена Советского Союза с увлечением слушал Польское Радио.
Самое главное было то, что в польском радио чувствовалась гораздо большая свобода — особенно у тех, кто работал у микрофона. Это сразу было заметно: человек звучал свободнее, чем тот, кто в те времена вел передачи у нас, в Советском Союзе. И именно в этом была самая большая разница. У нас не было ничего похожего, скажем, на «Лето с Радиоприёмником» в таком формате. Там сидел один человек или двое — и не всегда они были ведущими в обычном смысле. Они просто разговаривали о чем хотели. У нас такого не было. У нас все, кто работали у микрофона, обязательно имели перед собой лист бумаги, где было четко написано, что он должен говорить — и все.
Легенда львовского хиппи-движения Алик Олисевич обращает внимание еще на один факт — цензура в Советском Союзе была очень жесткой, гораздо строже, чем в Польше. Поэтому украинцы слушали по польскому радио не только музыку и развлекательные передачи, но и новости.
Польша была для нас глотком свободы — именно Польша, потому что граница всего в 50 километрах, и мы могли больше знать, быть более осведомленными о жизни и альтернативной культуре Восточной Европы. Ведь Польша — это, по сути, и есть Восточная Европа: чехи, поляки, Германская Демократическая Республика. Мы старались больше узнавать и о музыке, и о политике — о всем, что там происходило. И тут нельзя не сказать добрых слов в адрес польской «Солидарности».
Это был настоящий переворот в сознании. Можно сказать, мы здесь просто сходили с ума от восторга, когда узнали, что в Польше появилась независимая профсоюзная организация — «Солидарность», которая вывела на улицы миллионы, миллионы людей, всё польское общество. Они хотели перемен. Мы переживали вместе с ними, мы очень хотели, чтобы в Польше победила демократия, чтобы она стала такой же, как западные капиталистические страны — и чтобы, возможно, и у нас что-то изменилось. Мы в это верили.
Но, к сожалению, спустя год-полтора, в конце 1981 года, если не ошибаюсь, в декабре, в Польше фактически установилась военная диктатура. К власти пришёл Ярузельски.
Прошло восемь лет — в Польше состоялись первые свободные выборы. В 1991 году Украина обрела независимость, и жителям Львова и окрестностей больше не нужно было ловить свободные голоса с запада, прячась с приемниками у окна. На волнах зазвучали собственные, украинские радиостанции — с музыкой со всего света, открытой, разноязычной, живой.
PRdZ/op